Петербуржский художник погружает зрителя в магический реализм, замешанный на фольклоре и анекдоте. В этом он продолжает линию мирискуснических художников Николая Сапунова и Степана Судейкина, регулярно совершавших вылазки на территорию условно-народного. Простая механика инсталляций Шишкина-Хокусая кажется дальней родственницей каруселей, которые писал Сапунов.
В катании на карусели нет сюжета – только вихрь восторга, захватывающий всех от мала до велика. Если Шишкин-Хокусай и пишет сценарии для своих объектов, то держит их в секрете. Иногда можно логично и непротиворечиво пересказать последовательность движений, которые совершают отдельные элементы машин художника, но чаще всего иносказательный смысл его кинетических скульптур остается скрытым. На первый план выходит контраст между обнаженной механикой и стилем изображения персонажей, напоминающим о метафизической карикатуре Гарифа Басырова, Леонида Тишкова и других графиков, начинавших в 1980-е. Шишкин, однако, слишком увлечен процессом анимации фигур, чтобы придавать им устойчивый смысл. Механика здесь неотделима от графических образов, которые могут быть и очень простыми – так кастрюля на плитке разделяется на составные части и снова складывается в бытовую сценку.
Для мирискусника карусель не только идеальная сцена для многофигурной композиции в богатом на человеческие типы месте (ярмарке), но и метафора сексуального возбуждения, охватывающего участников языческой пляски с механической начинкой. Шишкин-Хокусай тоже видит связь между полетом и эротикой: во многих объектах “12 звуков человеческого тела” фигурируют обнаженные девушки, застигнутые как будто in fragrante delicto. Одна отправляется на седьмое небо, другие пробуждают спящего в земле медведя, третьи наслаждаются одновременно едой и мочеиспусканием. Связь левитации с основным инстинктом хорошо описана в психоанализе и богато проиллюстрирована сюрреалистами – достаточно вспомнить фотографии и натюрморты Сальвадора Дали с летающими предметами обстановки и посудой. Полет лишает стыда и крепко связан со страхами. Действие одной из работ Шишкина-Хокусая происходит на кровати. Прямо на простыне стоит стул, под ним – тазик для мытья ног. На стуле в позе испуганного Эрота подпрыгивает обнаженный мальчик, рядом с ним – женщина на кувшине. Антропоморфные персонажи в замешательстве: на кровать прыгнула собака, из ее пасти выскакивает надпись “ваф”. Чему помешало животное, неясно – то ли инцесту, то ли обычной процедуре подготовки ко сну. Двусмысленность действия подчеркивает ценную для Шишкина-Хокусая мысль о тотальной неопределенности и бессвязности мира. Все на свете лишь повод для строительства новой карусели, а реальность лишь подкидывает материал для парадоксальных механических игрушек.
