Новая итерация проекта художника «Сара К.», театральной увертюры о девочке-подростке, затерявшейся в мире хтонических сказочных декораций.
Мне довелось увидеть те холсты воочию, их отличала нарочитая эмо-кор эстетика (смешение розового и черного), отсылки к субкультурам конца нулевых, атрибутам пубертата — альтернативной музыке, дневникам, антидепрессантам. Именно там появилась та самая неназванная девочка-подросток, не альтер-эго художника, как в случае с Эдуардом Кипятковым и Борисом Нойманом, а, как скажет Пирумов, «ширма», через которую художник может говорить. Апроприация речи этой девочки вопреки возможным обвинениям в объективации, смело раскрывает подростковый психологизм и поражает степенью эмпатии. Здесь я не могу не вспомнить слова главной героини фильма «Цементный сад» 1993 года в исполнении Шарлотты Генсбур, которые эта 17-летняя девочка произносит своему брату: «Девочки могут носить джинсы и коротко стричься, носить рубашки и ботинки, потому что быть мальчиком — это нормально. Но для мальчика выглядеть как девочка — это унизительно, потому что ты считаешь, что быть девочкой унизительно. Но втайне ты хотел бы узнать, каково это, не так ли? Узнать, каково это, быть девочкой».
В новом проекте Пирумов продолжает примерять на себя маску этой девочки, смешивая идентичности в попытке деконструировать внегендерные переживания, буквально разворачивая сцену подросткового взросления. Однако в «Ларчике» субкультурная поп-эстетизация уступает место тяжелому, хтоническому трагизму, который в принципе свойственен творчеству художника с его апокалиптическими настроениями и страхом перед будущим. Вся выставка превращается в театральную постановку современного «романа воспитания». Декорациями становятся большие темные картины, в рамках которых художник пытается преодолеть модернистскую живопись, добавляя к плоскости холста ткань, найденные объекты — игрушки, маски, одежду, фотографии. За плоскостью трех холстов буквально обнаруживается дверь в дополнительное, тайное измерение, потому что устроены они как те же ларцы, коробы, шкафы, внутри которых — отголоски бессознательного и человека, и искусства. Живопись говорит через звук, за сознанием прячутся фантазии — вывернутые наизнанку сказки про Красную Шапочку и волка и Алису в стране чудес. Сказки Пирумова — уже не для детей, они наполнены несчастной любовью, надрывными эмоциями, завуалированным абьюзом и перверсивной сексуальностью. Особенно любопытно в случае Пирумова столкновение различных медиумов и то, как в этом столкновении раскрывается их внутренняя логика. Живопись становится «живописью расширения», графика, как иллюстрация, вторит нарративу выставки, а сценичность всей экспозиции превращает ее в тотальную инсталляцию, в которой зритель теряется, как в темном лесу.
«Ширма безопасности» — отличная метафора для всего творчества Пирумова. По сути это — железный противопожарный занавес, который опускается на сцену во время пожара, защищая зрителей и декорации и жертвуя подноготной театра. Реальность, скрытая за бутафорией и иллюзией постановки, со всеми внутренностями сгорает до тла. Пирумов мыслит себя обитателем этих руин. А мы? Тоже оказываемся на пограничье — то ли зрители, то ли актеры. Отсылка к знаменитой басне Крылова — щелчок по носу всем «мудрецам механики» от искусства, которые пытаются в этом действе отыскать сакральный или строгий смысл. В этом спектакле смешиваются медиумы, истории, идентичности, закон его существования — процесс, которому ты отдаешься всецело, «всетело», пока художник, будучи талантливым сценографом, управляет твоими эмоциями и восприятием, как чародей. И вот уже мы сами примеряем на себя маски маленьких девочек, и не отпускает этот морок искусства до тех пор, пока не опустится занавес и не начнется новая постановка.
А что до нашей главной героини, то фраза «каково это для девочки» стала названием песни Мадонны «What it feels like for a girl», для которой упомянутая цитата из уст Генсбур послужила эпиграфом. Вот только в клипе на песню наша условная девочка превратилась в дерзкую femme fatale, по словам самой Мадонны, «nihilistic pissed-off chick» («нигилистическую разъяренную цыпочку»), разъезжающую на желтом Chevrolet Camaro и крушащую все на своем пути. Возможно, это лишь аллюзия для новой постановки, и кто попадет под горячую руку нашей повзрослевшей девочки — зрители ли, или, может, сам художник — уже совсем другая, но ожидаемая история.
Текст Анастасия Хаустова
