Кустов Владимир

«Пляска жизни» Владимира Кустова безусловно является аллегорической антитезой к хорошо известным в истории искусств «Пляскам смерти», получившим широкую популярность благодаря искусству гравюры. В «плясках смерти» основным действующим лицом, антигероем является непосредственно смерть. Кто же в таком случае выполняет главную смысловую роль в работах Кустова? Танец или магический квадрат? Магический квадрат восьмого порядка – квадрат Меркурия – символизирует собой тайное знание, передаваемое из поколения в поколение, своего рода схему, гармонизирующую хаос бытия. В «Пляске жизни» магический квадрат, телом которого являются числа, выступает в роли матрицы, пульсирующей и собирающей воедино хаотично упорядоченные линии стихии, фиксирующие движения жизни. 

Четыре вида танца – четыре типа поведенческой модели человека выявлены автором и классифицированы как Балет, Модерн, Фолк и Театр. В каждой из работ число 13 заменено на марку с изображением того вида танца, к которому относится данная работа. При внимательном рассмотрении становится очевидным, что именно колорит изображения марки продиктовал автору цветовую схему произведения.

Марка как особый предмет коллекционирования вызывает у автора особый интерес и внимание. Большое количество работ художника посвящены теме коллекционирования, среди самых ярких примеров – работы из серии «Магических квадратов Доктора Рюйша и Доктора Мишина». И все же для знатоков творчества Владимира Кустова эта серия станет неожиданной, не с точки зрения сюжета, с числами – с темой магических квадратов автор работает уже более десяти лет, – но с точки зрения техники и колорита. Традиционные черный и белый цвета по-прежнему доминируют, но наличие и буйство других цветов – холодного голубого и фиолетового в «Балете», теплого красного и желтого в «Театре» и природного зеленого и лимонного в «Фолке» –поражают и удивляют. Быть может, отчасти это связано с экспериментами в технике исполнения: столь привычный для многих современных художников акрил Владимир Кустов в данных работах использует впервые.

Ольга Профатило 

Проект Владимира Кустова «Экспериментально-педагогическая выставка «… И ЛЮБОВЬ» с виду устроен как эссе о воспитании и взрослении. Это одновременно и посвящение, и послание потомкам, и наследство, и назидание, и прорицание. Перемещаясь из одной экспозиционной зоны в другую, посетитель следует по пути формирования внутреннего мира ребенка. При этом художник подспудно тестирует зрительские интеллектуальные способности, выясняет, как тот справился с личностно-образующими конфликтами, получил ли достаточно любви, готов ли войти великую усыпальницу культуры. Технически, главными героями выставки являются устаревшие носители информации, умирающие медиа — почтовые марки, виниловые и шеллаковые пластинки, книги, напечатанные на бумаге. Художник использует излюбленный петербургский прием — спасение через музеефикацию: дорогие автору, но уязвимые вещи и явления изымаются из оборота, меняют статус и функцию, помещаются в капсулу времени.

Серия ксилографий Альфреда Ретеля «Ещё одна пляска смерти» посвящена попыткам революционного преобразования Германского союза в 1848-1849 годах. Художник сам оказался свидетелем майского восстания в Дрездене, того самого, после которого был арестован Бакунин, а Вагнер был вынужден бежать в Цюрих. Сюжет серии прост: пробужденная революция, она же смерть, приходит к простолюдинам, соблазняет их обещаниями равноправия для всех, подстрекает начать мятеж, а после разгрома и гибели пошедших за ней, удаляется в лавровом венке, как единственный победитель. 

Ретель, как и многие его современники, интересовался поисками «немецкой национальной традиции» в искусстве. Его смерть-скелет, единственный уравнитель, приходит из позднесредневековой традиции или может из цикла гравюр, сделанных в XVIвеке Гольбейном Младшим. Появление этого архаического существа на баррикадах девятнадцатого столетия, изображенных с документальной детальностью, создает эффект, вероятно не входивший в замыслы автора. Смерть, а значит и революция, что-то вроде вечной стихии, которая все равно проявит себя, сколько ее не опасайся. 

Владимиру Кустову, давнему исследователю форм некро неизбежности, этот вариант прочтения должен быть близок. Ксилографии Ретеля, показывающие революцию как катастрофу, он аккуратно покрывает знаками революции как повседневности. Для этой процедуры художественной перешифровки он использует марки РСФСР, полученные сходным образом: звезды с серпом и молотом напечатаны поверх дореволюционных двуглавых орлов. 

Анастасия Котылева