Грецкий Дмитрий / Кац Евгения

Эта серия семейных портретов написана лишь 4 красками ладонью руки без использования кистей или каких-либо иных художественных инструментов. Это маленький театр семьи с не вставленными декорациями. Реальные придорожные семейные портреты меняют свой смысл, когда выходят на большой холст. Крупные фигуры и лица, освещённые жёстким контрастным светом, держат внимание зрителя. Плотная композиция не оставляет даже малейшего намёка на то, что в семейный портрет в три с половиной метра можно ещё кому-то «втиснуться». Здесь нет места для незнакомцев, и всё внимание, по-прежнему, сконцентрировано на детях. Как будто бы художник возвращает нас к самым высшим ценностям, к семейному очагу. Художник ведёт повествование от первого лица, собирает только знакомые образы, по сути-то говорит он о себе и своих близких, впуская зрителя в приватное пространство каждой портретируемой семьи со своей иерархией, традициями и взаимоотношениями. В объективе художника виден и детский упрямый темперамент, и уставшее спокойствие взрослого. И все естественные лица, обыденные ситуации, простые позы немного небрежно засняты по дороге в проезжающих мимо машинах или остановившихся на границе. Где именно находится эта граница и какого она рода не имеет значение. Острый психологизм портретов можно рассматривать и со стороны наблюдения за внутренним миром героев и, поразмыслить об особенности ситуации, интерпретируя сюжет. Балансируя между внутренней не свободой и отсутствием внешних ограничений, поколения 40-летних странствует в поисках своего пути и своего пристанища.  Пространство машины — это одно из немногих мест в жизни современной семьи, где есть шанс собраться всем вместе. Душевные разговоры все реже происходят за семейными ужинами, ритмы жизни поколений не совпадают, время на близких остается все меньше и меньше. И вместе с тем, это замкнутое пространство, где чувство дискомфорта может вскрыть слабые места. Семейное путешествие в машине порой становится единственным мостом между людьми. Разные поколения находятся вместе, передвигаясь во времени, преодолевая границы, подчиняясь общим правилам, находя компромиссы. Любая поездка в этот момент превращается в путешествие «между неврозом и психозом» на рубеже между психологией и психиатрией. Это пограничная полоса с извилистыми, размытыми и нечеткими краями. Это состояние на пересечении «линий» между счастьем и несчастьем внутри нас, между воспоминаниями о прошлом и, мечтами о будущем. Ощущение присутствия близких людей рядом — то, что удерживает на линии счастья. 

Дмитрий Грецкий

Нарцисс - это проект, который родился на основе размышлений о дилемме самодизайна, и её корреляцией самоцензурой. Говоря о персональной идентичности, можно предположить, что ее легко переписать, поэтому мы достаточно скептически относимся к объективной оценке «Себя» и к тому, в какой форме мы можем существовать. 

Действительно ли мы существуем или это просто наше «представление о себе»? 

В проекте используется «простой» материал - чёрная металлическая сетка рабица, которая играет символическую роль. Концепция «сети» вступает во взаимодействие с понятием «networks» и заставляет задуматься о проблемах глобальных взаимоотношений и солидарности, столь актуальных сегодня. 

Сэндвич из рабицы и тонкой кальки с графическим рисунком - сочетание несочетаемого, присутствие внутри и снаружи - суть тех ощущений, которые испытывает современный человек.

Наша память постепенно десубъективизируется, «индивидуум» исчезает, находится в состоянии глубокого кризиса. Современный Мир поглощает ацентрическая индексическая зона, в которой человек заменяется специфическим «вымышленным я». В настоящем, мы фантазируем о времени, когда фотосинтез станет возможным и для человека.

В новом проекте House for Sale Дмитрий Грецкий и Евгения Кац выступают как действительно современные художники — они готовы без смущения предъявить зрителю свою жизнь со всеми девиациями и экзистенциальными проблемами. Графические листы необычайно большого формата посвящены странным положениям и загадочным ситуациям одной пары в замкнутом пространстве дома. 

Обнаженное тело в этих работах нельзя спутать ни с каким другим — это современное тело, существующее вне классических законов красоты, сохраняющее мышечную память о репрессивном опыте XX века, и лишенное социальных масок. Впервые современное тело появляется у Люсьена Фрейда и Фрэнсиса Бэкона — один реалистически показывал мужские и женские фигуры во всех неприглядных подробностях, другой с кинематографической экспрессией изображал стремительное движение персонажа внутри вычерченного на плоскости куба. Но в поисках ближайших аналогов этим рисункам стоит упомянуть двух очень различных американцев, являющихся классиками фигуративной живописи, — Филипа Пёрлстайна и Эрика Фишля. Как и в живописи Пёрлстайна, выполненной в сухой графичной манере, в работах Грецкого и Кац изображено полунудистское существование героев, которым некого стесняться. 

Творческая пара петербургских художников живет и работает в Торонто. Они относятся к немногим авторам, кому удалось не просто соединить академическую выучку с актуальными темами и сюжетами, а продемонстрировать, что академический живописец способен мыслить как современный художник. Переехав в Канаду и сменив художественную среду, они разорвали связь с отечественной традицией репрезентации, которая в их прежних живописных работах выходила на передний план. Если раньше Грецкий и Кац с отработанным навыком профессиональных живописцев привычно демонстрировали всю палитру своих умений, то в изменившихся условиях пластическая сдержанность пошла на пользу новой серии работ. 

Рисунки серии House for Sale несут совершенно другую интонацию — теперь художники не живописуют, а документируют. Черно-белая графика оказывается гораздо точнее при фиксации сложных и насыщенных эмоциональных состояний, в ней нет избыточности картинной драматургии живописных интерьеров из предыдущих работ цикла Living Space. Художники, имеющие дело с бумажным листом и взявшие из прошлого только большой формат, оставляют зрителя наедине с графической материей. Обнаженные фигуры в работах почти приближены к реальному размеру, перед нами монументализированная форма. В то же время, это хорошо знакомая по годам обучения в Академии художеств постановка обнаженной натуры, когда студент обязан показать владение ремеслом. Очевидно, что для композиций использованы фото, сделанные художниками, но взятый в качестве медиа монохромный рисунок редуцирует выразительные приемы. 

Техника исполнения очень подходит к сюжетам: она словно манифестирует монотонность, с какой художник покрывает лист штриховкой. Переполняя поверхность графического листа, штрихи превращаются из технического приема в смысл и содержание произведения. Авторы делают ощутимыми уныние и скуку героев, которая неизменна во всех их изматывающих занятиях, — будь то на велотренажере, в ванной, в коридоре, в спальне, в гостиной, в кухне, в бойлерной, на чердаке или даже в мастерской художника ... Грецкий и Кац перечислили все места. 

Когда-то великий американский художник и певец одиночества Эдвард Хоппер поэтизировал в живописи залитые электрическим или солнечным светом пустынные интерьеры. Частный дом в серии House for Sale еще не обустроен, — голый мужчина на одной из работ встав на стул, вешает плафон. Авторы готовы поделиться со зрителем радостью от приобретенного жилья и связанного с ним вхождения в upper middle class, но одновременно они вытаскивают из углов изображенных комнат с помощью одного только грифеля пугающие тени. Зритель может нечаянно стать участником хоррора, который разворачивается в типичных декорациях субурбии. Дом выставлен на продажу, но в предмет торга не входят все его тени, а выхода из дома для них нет.

Павел Герасименко