Белый Петр

Я воспринимаю пространство галереи как русло, удлиненное, узкое, по нему движется поток. Поток этот основан на нескольких месяцах работы над инсталляцией ИСТОЧНИК, которую я делал для Московской Биеннале. По мере движения возникали варианты, затоны, заводи, омуты и плесы. Вариативность, смена пейзажей, от истока до дельты, смесь моделей и фрагментов оригинала погружает нас в мир эволюции, развития образа, иногда последовательно, иногда странно, непоследовательно развивающегося. Темой выставки можно назвать текучесть, ток, жидкость, ее природа, ее метафоричность, и роль разных жидкостей, борьбу с жидкостью и нужду в ней. Конечно, в первую очередь мы говорим о пластике, а не о химическом составе, нас интересует как, а не что. И тут идея галереи – русла, пропускающего сквозь себя совершенно разное, не оставляя ни следа на стенах, ни признаков утекшего – было и нет

Петр Белый

Инсталляция ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИВОПИСИ.

Саморефлексия, искусство про искусство – жанр неизбывный. Его онтологические свойства, как и желание человека понять, что он значит – разговор бесконечный.

С самого начала замысел автора, попытка истории об облаке изображений, облаке времени потерпела неудачу. Замысел подробного личного нарратива в целом противоречил общей линии художника, предпочитающего язык лаконичный и отстранённый. В конечном итоге так получилось и в этот раз – экспозиция, или точнее ее отсутствие, чем-то напоминает рассказ Сорокина «Лошадиный суп», где воображаемая еда становилась постепенно для главной героини реальней настоящей.

Обращение к классическому искусству, надломленному стержню или позвоночнику, присутствует в виде деконструкции универсального религиозного сюжета (бетонного свечения), а пустые рамы на стене, как призраки прошлого, слепыми глазницами уставились на зрителя – отчасти вопрошая, видит ли он в них исчезнувшие сюжеты. Такая игра, искусство переросшее раму, тема не новая («картины привезут завтра»), но важная. Куда сбежало искусство и когда оно вернётся туда, где ему следует быть?

Современный зритель готов встретится с искусством где угодно, поэтому возвращение художника к традиции шаг закономерный. Правый поворот, возвращение к картине, как бы совершив модернистский кульбит, делает эту выставку юбилейной по смыслу. Состояние автора, отошедшего от юношеских экспериментов, и вернувшегося к классике, пожалуй, единственный сохранённый биографический момент.