Назад

ИНВЕНЦИИ.

12 сентября 2012-25 октября 2012

Грудино-ключично-сосцевидную мышцу профессиональный художник нарисует с закрытыми глазами. Трехглавую мышцу бедра – даже если разбудить его посреди ночи. Это азы ремесла. Кто-то похвалит его за маэстрию, кто-то станет по-дружески подтрунивать над доведенным до автоматизма умением. Кому-то все это покажется анекдотом с длинной бородой, не имеющим отношения ни к искусству, ни к профессии художника.


О существовании грудино-ключично-сосцевидной мышцы те, кто сегодня занимаются современным искусством, могут даже не подозревать. Чтобы делать арт, традиционное художественное образование только помеха. Современному художнику не нужно поступать в Академию художеств, учить анатомию и уметь нарисовать ключицу или стакан. В его работе главное – не путать Рансьера с Дерридой и обладать кураторской смекалкой. Раньше, бывало, нарисует художник зайца – полгорода сбежится смотреть. Теперь ценителям изящного привычнее социальный активизм или мультимедийные интерактивные инсталляции. Впрочем, все это не означает, что арт снимает традиционное искусство с повестки дня. Наоборот оно становится все более и более востребовано.


Рисунки карандашом по загрунтованному холсту, выставленные в Marina Gisich Gallery, – это картины в обычном понимании: художественное пространство, претворяющее реальность личного опыта и социальной жизни. Сегодня картина, как правило, создается комбинированными визуальными образами. Действительность отчетливее представляется в фотопринтах на алюминии, спроецированном на черно-белый фотоснимок цветном видео, живописи поверх фотографии или рисунке, натянутом на подрамник. Реальность обнаруживается в столкновении или смешении изобразительных языков и техник, нарушении зрительных привычек, отстранении оптики.


Карандаш на холсте вводит нас в заблуждение, расподобляя картину: перед нами не эскиз, не живописное полотно, не документация перформанса. Обнаруживая изображение в зазоре между графикой, станковой живописью и акцией в духе абстрактного экспрессионизма или позднего сюрреализма, рисунок увлекает нас замысловатым танцем линии. Следуя ее движению, мы проживаем картину вместе с художником.


Эти графические импровизации рассказывают одновременно об уверенности и сомнениях. Для художника с академической выучкой они естественная форма жизни. Рисовать весомо, грубо, зримо, рисовать безрассудно, бездумно, беспечно, рисовать бессмысленно и беспощадно, рисовать всегда, рисовать везде, – сложно придумать более убедительный и более самодостаточный художественный проект, чем долго жить искусством. Между тем, в этом удовольствии и в этой свободе есть доля привычки, навыка и предсказуемости. Возможен ли случай, открывающий еще большее удовольствие? Обнаружится ли новый предел, когда виртуозу наскучит перфекционизм? Упразднит ли бросок игральных костей запрограммированность ремесла?


Оказывается, что, освобождаясь из-под контроля, ведя линию вслепую, без какого бы то ни было предварительного плана, художник не достигает свободы, но видит ее фиктивность. Он ловит себя на том, что рука после размашистой прогулки по холсту сама собой выводит покатую ягодицу или капюшонную мышцу. Автоматическое письмо сюрреалистов, le geste gratuit дадаистов и изобретенные под их влиянием спонтанные художественные техники – сегодня только конструкты, игры по хитроумно установленным правилам. Свободы рисунка нет, но есть свобода быть художником, который живет своей жизнью.


Станислав Савицкий